Несогласные уходят, остальные остаются: спектакль Саха театра «Алитет уходит в горы»

YAKUTIA.INFO. Саха театр завершил премьерные показы спектакля «Алитет уходит в горы» в постановке Андрея Борисова.

Спектакль мэтр якутского театра сделал масштабный — с большим количеством артистов и увесистыми декорациями. Получилась драма, некоторым образом даже историческая, но с мелодраматическими элементами, характерными для примерно половины спектаклей Саха театра, которые можно вкратце охарактеризовать как «традиционные». Постановка сделана по роману советского писателя Тихона Семушкина. Роман этот, хоть и стал в свое время лауреатом Сталинской премии и был почти сразу же экранизирован, в общем-то мало кто читал. На театральную сцену это произведение, кажется, тоже еще никто не переносил.

Действие происходит в начале 20-х годов на Чукотке – в тот момент, когда пока еще внеисторический народ чукчей вовлекается в процесс исторический, благодаря установлению там Советской власти.

В спектакле отражается трагедия небольшого северного народа. Одни его – здесь это американец и главный герой Алитет, используют в своих интересах, а другие – здесь это представители молодого советского государства, привозят идеалы, весьма, разумеется, далекие от собственной культуры чукчей. Правда, второе обстоятельство, скорее всего, было немного усилено режиссером, поскольку если бы автор романа бросил тень сомнения на прогрессивность советской власти для чукчей (да и для всех остальных), вряд ли бы получил за него сталинскую премию. «Алитет уходит в горы» продолжил в Саха театре тему северного народа, после ставшего классикой спектакля «Желанный голубой берег» и уже позабытой постановки «Ханидо и Халерха». Таким образом, у Андрея Борисова получилась северная трилогия.

«Алитет уходит в горы» начинается с эффектного явления главного героя постановки Алитета, роль которого играет мужественный Василий Борисов. Появляется герой, медленно поднимаясь из-под сцены вместе с не менее эффектным появлением одних из главных элементов сценографии – двух огромных моржовых бивней. Бивни эти, расположенные по бокам сцены и загнутые острием в направлении ее центра, образуют лодку-вельбот, в которой и приплывает к чукотскому берегу герой-промысловик вместе с другими охотниками. Скоро становится ясно, что герой этот в общем-то антигерой, и к тому же еще и пришлый для чукчей элемент, и, будучи более ловким промысловиком, смотрит на них с пренебрежением. И пренебрежение это распространяется на всех, с кого нельзя получить хоть какую-то выгоду. Последнее он может получить от другого «мальчиша-плохиша» этой колониальной истории, американца Томпсона, в исполнении обаятельного Геннадия Турантаева. Тот держит факторию и лавку, где за бесценок в обмен на американские товары получает от местного населения продукты промыслов – пушнину, бивни и т. д.

Кстати, Томпсон нажил троих детей от местной. В одной из сцен они все вместе пытаются с переменным успехом исполнить американский гимн, закончившийся бранью Томпсона. Образ «плохой Америки» особенно налицо. Сцена разыграна комично. Некоторый антиамериканизм в спектакле присутствует. Была Америка «плохой» тогда, на заре становления советской власти, и вот спустя сто лет, судя по риторике российских властей, и теперь остается такой же. Хотя справедливости ради можно вспомнить исследователя Сергея Обручева, который описал чукотский Уэлен как одно из наиболее культурных поселений северо-восточной Азии. И всё это, по его словам, благодаря близости Америки, благодаря чему чукчи смогли познакомиться с европейскими изобретениями.

Итак, на Чукотку приходят вести о советской власти и эти два сомнительных элемента – Алитет и Томпсон понимают, что скоро останутся здесь не удел. Поэтому оба «плохиша» бегут с Чукотки в Америку. Правда, как оказалось, не доплывут, а сгинут в пучине холодного моря, вступив в схватку с каким-то мифическим животным, одна встреча с которым сулит погибель. Легенду об этом морском гаде рассказывали ранее. Так заканчивается первый акт.

Стоит еще упомянуть о женщинах Алитета. Их у него две. Нет, в начале у него была одна, но ему стало мало и он берет себе вторую. Первая жена Наргинаут (Ирина Михайлова) уже довольно сильно измучена своим несчастным супружеством. При всем этом она еще и удаганка. Это качество, видимо, ей придал постановщик, поскольку вряд ли писатель Семушкин вообще такое слово знал. Впрочем, всё может быть. Так вот, эта самая удаганка оказывается настоящей шаманкой и с воплощением ее образа – шаманского действа, кстати, связано несколько очень выразительных сцен в спектакле.

У второй жены, еще совсем юной охотницы Тыгрены (Алиса Ларионова) были взаимные чувства с молодым охотником Айе (Айсен Лугинов). Но родители Тыгрены бедны и в долгах перед всемогущим Алитетом. Поэтому молодому человеку приходится уступить и девушка покорно ложится на брачное ложе. Вот этот любовный многоугольник особенно мелодраматичен и в общем-то является такой типичной для Саха театра историей в традиционных спектаклях, отдающей некоторой телесериальной страстью.

Второй акт начинается с прихода советской власти. Вчерашний неграмотный чукча-охотник Айе становится красным морячком-капитаном, увидевшим цивилизацию. Он вместе с кораблем полным красноармейцев, краснофлотцев и просто граждан молодой советской республики высаживаются в этих краях и с пафосом устанавливают советскую власть. Главные из них – это молодой начальник ревкома в исполнении вечно юного Романа Дорофеева и матерый большевик в кожаном пальто Лось. Его образ удачно воплотил Александр Борисов. Новоиспеченный чукча-капитан тут же танцует, конечно же, яблочко, увлекая своих соплеменников не только в танец, но и в пришедшую на Чукотку советскую эпоху. Кстати, сцена появления советской власти стала наиболее массовой в спектакле и некоторым образом напомнила постановки Саха театра о революционных годах в Якутии. В 100-летие ЯАССР эта сцена представляется особенно актуальной. Примечательна она еще и тем, что «все советские» разговаривают на русском. Кажется, столько русского языка не звучало со сцены Саха театра либо никогда, либо очень давно.

Далее красный чукча-капитан Айе встречает свою бывшую возлюбленную Тыгрену, которая стала женой Алитета. Он рассказывает ей обо всех прелестях советской цивилизации – железной дороге, Москве. На что получает странный ответ, что у него какая-то прическа странная стала. Да и вообще возлюбленная как-то побаивается наступающих в их тихий чукотский мир изменений. Айе узнает и о гибели обоих плохишей и надежда на счастье вновь захлестнула его молодую душу. Но не тут-то было. В следующей сцене неожиданно появляется Алитет. Ободранный и измученный, он ползет по сцене при помощи ножа, напоминая при этом неубиваемого Терминатора из одноименного фильма. Да, Алитет остался жив. Кстати, супруга его, та, что молодая – Тыгрена, по нему, как ни странно, начала тосковать. Хоть до этого и сбежала от мужа перед его неудачным плаванием к Новому Свету.

По прибытии бывший промысловик, оставшийся ни с чем, решает заняться изготовлением самогона. Ибо чукчи благодаря американскому виски от Томпсона уже хорошо распробовали пагубный для них напиток. Кстати, в спектакле есть несколько сцен, где это самое пагубное влияние особенно подчеркнуто. В самогонные планы вмешивается молодой капитан, который на почве ревности и уже вполне воспитанного классового чувства вступает в резонный поединок с Алитетом. Поединок заканчивается его арестом советскими властями, судом и заточением под стражу. Но из заточения Алитета неожиданно спасает его молодая супруга Тыгрена.

Освобожденный Алитет узнает, что в округе находится другой американец Ник Саймон (Альберт Алексеев). Алитет спешит к нему, поскольку считает себя почти американцем и, видимо, чувствует, что только с ним можно вести какие-то дела. Тот второй, как оказывается, занимается на Чукотке поиском золота. Алитет доверяет ему и рассказывает о том, где он встречал самородки. Происходит сцена, в которой Алитет показывает новому американцу якобы расписку от Томпсона на ценности и, будучи неграмотным, просит прочесть ее. Оказывается, что там написаны оскорбительные слова, свидетельствующие о пренебрежительном отношении к нему Томпсона, отношении как к неграмотному туземцу. Алитет в гневе. Но гнев не успевает достигнуть кульминации, поскольку американец стреляет в Алитета, чтобы тот, видимо, не рассказал другим о самородках. Алитет падает, но стреляет в ответ и убивает американца. Сам он тоже при смерти. Вот начинается шаманизм. Появляется его первая жена-удаганка и при помощи таинственного обряда реанимирует мужа.

В финальной сцене Алитет говорит своей молодой супруге Тыгрене о том, что не принимает новую власть, и уходит в горы, поджигает судя, по декорациям, склады Томпсона и скрывается под сцену ровно туда, откуда он и появился в начале спектакля. А чукчи остаются на берегу моря с советской властью. Они появляются перед зрителями почти во мраке, сидящие без движения в окружении бивней, формирующих что-то на подобии туннеля.

Несколько слов о сценографии. Помимо главной ее доминанты – бивней, стоит еще отметить и рисованный задник, на котором изображена повседневная жизнь чукчей. То, как выполнен рисунок, его образный стиль, отсылает к выдающемуся спектаклю «Желанный голубой берег», к работе художника Геннадия Сотникова. В спектакле использованы и небольшие компьютерные эффекты – на прозрачной материи растянутой на всю сцену, временами появляются образы птиц. Правда, выглядят эти эффекты не очень выразительно. Можно было бы вполне обойтись без них.

Спектакль кажется абсолютно доступным для широкой зрительской аудитории, в сравнении, например, с предыдущими работами Андрея Борисова в Саха театре – постановками «Шесть персонажей в поисках автора» или «Гиганты горы» – работ несколько другого уровня и, наверно, не совсем понятными рядовому зрителю. Тем более что тема спектакля отчасти перекликается со 100-летием образования ЯАССР.