Куратор биеннале: мы делаем не научное, а художественное исследование мерзлоты

YAKUTIA.INFO. Нулевая Арктическая Биеннале, прошедшая в Якутске с 1 по 4 декабря, уже становится историей. Современное искусство в целом принимают не все, а такое его специфическое направление, как science art или research, знают немногие, а понимают, наверное, еще меньше. Куратор биеннале Николай Смирнов постарался объяснить, что это такое. И, разумеется, рассказал о своей работе и работе художников во время биеннале.

- В проекте было очень много импровизации, поскольку мы мы работали с местным контекстом. Художники привезли только идеи, а я привез общую концепцию, - рассказывает Николай. - Идея была в том, чтобы произвести здесь художественное исследование. Есть такая практика. Когда так поступают, есть всегда риски ничего не сделать, но в то же время есть вероятность того, что будут сделаны открытия, неизвестные ранее именно в художественном плане. И в этом смысле я рад, что удалось сделать проект с подземным музеем вечности - эта идея Сумгина, о которой я раньше не слышал, да и многие не слышали. Тем более, если говорить о Москве. И это очень интересные идеи, которые можно сравнить с идеями Николая Федорова (идеи русского космизма - прим. авт), который очень популярен у художников. Сегодня эти идеи кажутся безумием, но именно из его идей выросла вся космическая программа. А здесь у Сумгина, основателя мерзлотоведения, тоже очень интересная идея о том, чтобы создать музей вечности, где хранился бы сотни тысяч лет репродуктивный материал - трупы людей, животных.

- А как удалось совместить науку с художественной практикой? И какие для себя находки, помимо института мерзлотоведения вы сделали в Якутске?

- В чем наука? Мы, конечно, не ученые, хотя Алина Федотова (один из авторов прим.авт.), например, учится в аспирантуре МГУ и я тоже географ по образованию. Но мы не изучаем в научном смысле мерзлоту, а делаем художественное исследование. Что бросилось в глаза - это то, что здесь очень большой ресурс. Например, мы попытались получить чертежи Цитовича - это одни из первых чертежей по строительству на сваях. И ведь где-то они есть. Это все было в 30-е годы и сейчас эти дома на сваях определяют весь облик Арктики, например. А его имя неизвестно, кроме как в кругу узких специалистов. И очень хотелось достать эти чертежи, какой-то визуальный материал и показать на выставке. Но нам не хватило времени.

Также я очень рад, что мы нашли в Якутске Николая Веттера, этого якутского богатыря. Человек который, в классическом понимании не художник, но в широком понимании искусства, тем более современного - он настоящий художник. И когда мы ему предложили поучаствовать, он согласился и сказал, что считает себя художником. И у него есть своя теория и концепция. То есть он не просто гнет гвозди, а у него такая духовная практика. И в этом смысле он настоящий художник.

- Одна из целей science art это популяризация науки? Ты говорил, что вот эти чертежи, которые никто не видел, потом вы представили на обозрение подземную лабораторию института мерзлотоведения. Вы все это показали людям, тем самым заинтересовав их в каком то смысле. Так это или не так?

- И это тоже. Это не главная цель и мы не являемся популяризаторами науки. Это побочный эффект который, неизбежно прикрепляется к этому. И я бы еще вот что сказал. Я не стал бы путать то, что мы сделали здесь с science art. Поскольку есть определенное различие, которое не всегда артикулирует. Science art все же больше связан с технологиями, когда художники делают роботов или механизмы. Вот, например, то, что сделал Егор Слепцов с помощью георадара, - это почти чистый science art.

Так вот - есть такая практика, как художественное исследование, что называется research. Это тоже наука искусство, но это больше связано не с точными науками, а больше с гуманитарными. Это исследование некоторых образов, а именно как они существуют в культуре - это скорее антропологическая практика.

И в этом смысле это не совсем техническое искусство. А если возвратиться к популяризации науки, то есть оно все же более антропологическое, где художник выступает как исследователь, который исследует некую культуру в себе и вне себя. И он пытается ответить на вопрос в широком смысле - что такое человек, его подсознание, но делает это художественными средствами.

- Что еще вы увидели за этот короткий период?

- Конечно, времени было не так много, поэтому впечатления яркие, но, может быть, немного однобокие.

Что бросилось в глаза - это то, что в Якутии есть некое напряжение, можно сказать, "хоррор". Это взаимодействие с подземным миром - такое некоторое психологическое напряжение каких-то сил, которые окружают человека.

- И все это идет из мерзлоты?

- Да, тема у нас была - мерзлота. И кстати, поэтому образ выставки получился таким несколько агрессивным. Я попытался сделать. Но это все продукт местного контекста, такой, каким я увидел его и почувствовал. Поскольку те люди, с которыми я встретился, те практики их образы - они вот такие, как бы пограничные в некотором психологическом плане. И мы здесь встретили много такого, что в английском языке обозначает слово "creepy" или у Фрейда есть тоже термин "uncanny", то есть жуткое, не домашнее. Может, это идет от анимизма, когда человек еще окружен какими-то силами, которые пронизывают его, влияют на него, могут его растоптать. И ему нужно с ними договариваться и эти силы зачастую страшные. Вот у нас такое впечатление.

- И как вы реализовали свои задумки?

- У нас здесь много образов дыр, много образов подземного, поскольку это всегда жуткое и это во всех культурах. И это связано с прошлым, связано с призраками. И движение вглубь земли всегда выражено в виде воронки черной пугающей - это дыра, шахта или колодец, куда страшно провалиться. И для меня этот образ ключевой. Образ дыры ,из которой сочится кровь. Ей 28 тысяч лет - это кровь мамонта, найденного несколько лет назад. Когда его стали освобождать изо льда, то пошла кровь.

И это такой пугающий, поворотный момент, который заставляет задуматься о том, управляем ли мы своей жизнью. Человеку кажется, что он очень “научный”, что он достанет все ресурсы, он повелитель, царь природы, а тут вот эта кровь. И причем в ней нет ни одной живой клетки и это уже не кровь, а уже какая-то субстанция. Это что-то живое и неживое одновременно.

И здесь же рядом зонд, который спускают в скважины для измерений и который служит экспансии человека, колонизации недр. Человек рационально пытается подчинить себе природу. А здесь получается так, и северные народы об этом знают, что уничтожить подземное - это что-то живое нечеловеческое. То есть зонд - это такой фаллический символ, который спускается вглубь и сталкивается с этой кровью, которая есть сосредоточение какой-то жизни, которая может тебя уничтожить. И вот для меня это символ центральный, вокруг которого я строил концепцию.

- И подводя некоторые итоги...

- Я рад, повторюсь, что получились проекты у художников резиденции. Далее, у нас было шесть местных художников - то есть более половины проектов из Якутска - и все они хорошо вписались в экспозицию. И если говорить в целом, то я доволен результатом. И на мой взгляд, эту выставку можно было показать и за пределами Якутии.

- И если говорить о будущем. Тут есть еще что-то для художественного исследования?

- Могу сказать, что для того формата, в котором работаю я - художественное исследование. И для такого подхода в Якутске есть очень богатый материал. И я бы еще сделал подобное исследование, может быть, более длительное. Здесь есть все институции, здесь есть люди, очень богатый и контрастный контекст. Местный краевед Владимир Попов просто свалил на нас огромное количество местных историй, которые уже были почти готовыми проектами. И я уверен, что здесь в Якутске есть еще очень интересный материал.

Материалы по теме: Русский космизм и якутская мифология

Биеннале современного искуccтва в Якутске. BY16.

Биеннале современного искуccтва в Якутске. BY16.