Иллюзия, реальность. Театр. Саха театр: мэтр подводит черту

YAKUTIA.INFO. Одним из последних премьерных спектаклей в Якутске в уходящем театральном году (да, наверное, последним) станет постановка Саха театра по пьесе Луиджи Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора», над которой в данный момент работает режиссер Андрей Борисов. Получается, что мэтр как бы подводит своеобразную черту под Годом театра.

Причем сама пьеса также более чем напрямую связана с театром (помимо, конечно, того, что все пьесы для театров, речь не об этом, разумеется) – в ней все действие происходит как раз на театральной сцене. Это уже вторая постановка по пьесе Пиранделло после «Гигантов горы», где речь также шла об осмыслении театрального искусства как такового. То есть это своеобразная дилогия, где одними из главных тем являются вот эти пары антагонизмов – реальность и иллюзия, подлинность и притворство, жизнь и игра, наконец.

В новом спектакле – во всяком случае, в пьесе, – вообще ставится под сомнение существование театра как места, где люди играют в нечто оторванное от действительности, забывая и теряя в своей игре настоящие эмоции. Заигрываясь, превращаясь в нечто, что уже не совсем соотносится с тем, что относится к человеческому.

Итак, что это за мрачные мысли у Андрея Борисова, в конце Года театра попытались понять на одной из репетиций спектакля. Кстати, Андрей Саввич по тому, как он активно показывает артистам, что им нужно делать и как, вполне мог сыграть одну из главных ролей в спектакле – роль. Но, по его словам, он сейчас может только показывать, как играть, а не играть, хотя признает, что образ директора-режиссера похож на него. А жаль. В общем, говорим о спектакле, постмодернизме и том, как этот спектакль может отразиться в том, что ожидает Саха театр. В художественном, конечно, отношении.

«Почему я возвращаюсь к Пиранделло? Когда я только пришел работать в театр я все это хотел ставить. И вот пройдя через много сентиментальных, романтических спектаклей я возвращаюсь к истокам. Но в тоже время, если бы я начал ставить Ионеско или Беккета в самом начале, меня бы посчитали сумасшедшим и зрители этого бы не приняли. Но вот проходит двадцать лет и Сергей Потапов ставит «Макбета» Ионеско и зритель уже это принимает. Но если бы он пришел в тот старый театр и стал ставить там этот спектакль, то его бы тоже сочли сумасшедшим. Вот у меня, например, есть спектакль «Капитанская дочка». Он многим нравится, но я объясняю, что он хрестоматийный, и я поставил его для школьной программы. А так есть у Пушкина незаконченный роман о Пугачеве – вот это тот театр, который мне мерещится».

«Самое странное это, что иллюзорные персонажи, созданные автором, хотят стать реальностью и позиционируют себя как реальные люди. Когда-то физики сделали открытие, что материи нет. А если материи нет, то никого и ничего вроде бы нет. И если так, то мир моего мозга – тоже иллюзия. Потом исследования оставили. Это один из главных вопросов – где реальность, а где иллюзия. И Пиранделло ставит этот вопрос именно на сцене, поскольку театр – это иллюзия, тени реальности. Но ответа на этот вопрос он не дает. У героя отца есть монолог, где он говорит, что все в итоге умрут, а персонажи останутся. Оказывается, что Гамлет и Дон Кихот намного более реальные. Созданные иллюзорным сознанием нереальные персонажи куда реальнее, чем люди. А у нас в финале появляются манекены вместо персонажей. Неужели придут люди-манекены, машины или какие-то марионетки?»

«Я прочел эту пьесу почти сорок лет назад. Тогда был еще резонансный спектакль Анатолия Васильева. И он довел его до какой-то пустоты. Мне хотелось сделать что-то другое. Зачем приходит человек в театр? Посмотреть на любимых актеров, находки режиссера. Но глубинно для чего? Чтобы изживать страсти. Этим лечит театр. И я в Пиранделло увидел именно это. Во все времена говорили, что душа, какая-то духовность уходит, но сейчас просто крайняя ситуация наступила».

«Сейчас многое доведено до абсурда и главным образом человеческие отношения. «Гамлет» Сергея Потапова стал последним криком постмодернизма. В Саха театре произошел «Гамлет», который отрицает самого «Гамлета» и чувства. И Сергей завершает то, что начал Пиранделло этой своей пьесой. И я хочу, чтобы культура и театральное искусство вышли из этого постмодернизма».

«Сейчас наступает то время, когда нужно что-то менять. Можно и дальше в Саха театре играть сентиментальные пьесы, простые как репа. И зритель будет рад, и плакать будет. Но интеллектуальная драма требует работы интеллекта, а не только эмоций. И для нашего Саха театра нужно найти свою нишу. Он должен осваивать мировую драматургию. Но, конечно, мне кажется, что он должен быть не чем-то одним, но разным. Однажды я разговаривал с Питером Бруком и он говорит, что у него в спектакле «Буря» играют китаец, африканец, англичанин. На что ответил, что наступит время, когда у нас один артист будет играть и китайца, и африканца, и русского. Наш Саха театр по сути является европейским театром, но он кренится в азиатскую сторону. А он должен быть европейским и осваивать европейскую драматургию, другое дело, с нашим менталитетом и языком. И этим новым спектаклем я тоже хочу увидеть, куда идет Саха театр, куда его везти. Проверить на зрителях. Либо вернуться назад к спектаклем эмоциональным, либо идти к интеллектуальному театру».