Сайсарский интеллигент: Почему-то все боятся 90-х годов, а мне нравилось

YAKUTIA.INFO. Если вы активный пользователь Telegram, то вы точно о нём слышали. Чем же закончилось противостояние с депутатом, почему ушел из Telegram, в чем сила якутского народа и почему Пелевин – нимфетка? Об этом и некотором другом – в интервью с Юрием Семеновым, известном как Сайсарский интеллигент.

— Юрий, вы писатель, юрист, анархист и панк. Какая часть в вас преобладает больше?

— Это всё абсолютно разные стороны моей личности. По профессии я юрист, по своему складу ума я больше анархист, творчество своё проявляю в литературе. Панк – одна из моих предпочтений в музыке. Это грани, которые, надеюсь, сбалансированно друг с другом уживаются.

— Проясните смысл вашего псевдонима – Юрий Грин. Почему именно Грин?

— Грин – это зеленый. Это всё пошло из детства, когда я занимался спортом. Поскольку я был новичком в секции, тренер называл меня Юрка «Зеленый». Потом пришел другой Юра, и тренер чтоб нас различать начал называть: Юрка «большой» и Юрка «маленький». В итоге это перетекло в «Большого Зеленого», а далее с подачи Виталия Обедина – в Юрия Грина. А псевдоним у меня уже много лет как BIG_Green.

— Под этим никнеймом вы публиковались в «Дневники.Ykt.RU». Как вы считаете, Telegram смог заменить ушедшую платформу?

— Нет. Больше комментаторов, конечно, в Telegram, но потерялось сообщество именно писателей. То есть ребят, которые друг друга читали, обсуждали написанное, не боялись больших лонгридов с 10-15 тыс. знаками. Все это начиналось с «Чтиво.укт» – когда оно закрылось, мы все поплакали, но перешли на «Дневники», частично сохранив свое сообщество.

А сейчас, переходя в Telegram, понимаешь, что это больше новостной источник. Эта площадка не для размышлений, она не предназначена для каких-то дискуссий или политических прений. Это банальная подача информации. Конечно, в комментариях что-то да и происходит между подписчиками, но на этом все, на мнение авторов они почти не влияют.

— Расскажите об аватарке вашего канала.

— Я люблю «Сказку Странствий», мне нравится Андрей Миронов.

— Вы ассоциируете себя с этим героем?

— Герой Миронова более интеллигентен, более наивен и смел, нежели чем я. Просто для меня Орландо – самый узнаваемый образ бродячего философа и поэта. К слову, одна из подписчиц сказала, что подписалась на канал только из-за Миронова.

— Первым каналом в Telegram, который рекомендовал вас публике, был канал Виталия Обедина. Как вы с ним познакомились?

— Мы все выходцы из одной компании. Это «чтивовская» братия, скажем так, андерграундные подпольные якутские писатели. Виталий не входил в число «мамонтов чтива» (признанных сообществом авторов), но он был авторитетом, поскольку выпустил свои первые книги. О нем уже тогда говорили, как о хорошем журналисте и интересном писателе.

Потом я написал книгу «Отроки в Сайсарах» и начал краудфандить, по-простому – попрошайничать, для выпуска книги среди друзей на Facebook (* запрещенная в РФ соцсеть; принадлежит корпорации Meta, признана в РФ экстремистской и запрещена – прим.ред.), и среди тех, кто скинулся на книгу, оказался Виталий Обедин. Так мы и познакомились. Я приходил к нему в редакцию передать выпущенную книгу и просто пообщаться.

— Кому бы вы рекомендовали прочитать «Отроки в Сайсарах»?

— Да никому. Эта книга специфична, она не для всех, и больше носит ностальгический характер, нежели чем какой-то познавательный. Там не так уж и много какой-то внутренней философии. Просто повествование, после прочтения которой читатель вынесет для себя только историю, без особого смысла или подтекста.

— Но, судя по комментариям на вашем канале, книга понравилась всем.

— Сомневаюсь, что всем. Комментарии к книге в основном пишут только те, кто её прочитал. Это не кино. Если человек уделил время на прочтение книги и все-таки дочитал её до конца, он начинает ценить её. А если книга читателя не захватила, то он её просто выкидывает, и тогда какой смысл комментировать?

Книги хороши тем, что, когда ты тратишь время на них и осмысливаешь, ты ценишь не потраченное на чтение время, а мыслительный процесс, осознание того, что происходит в книге, – творческое усилие собственной фантазии. Не писатель пишет книгу, а читатель пишет книгу.

— Третий раз выпускать не собираетесь?

— В бумажном варианте смысла не вижу. Зачем?

— По-моему, покупатели бы нашлись.

— Книги выпускают не для того, чтобы их покупали. По крайней мере в России.

— Например, мне хотелось бы её приобрести, потому что хочется чувствовать книгу, осязать и видеть её.

— Зачем вам приобретать книгу, если вы можете спокойно скачать и прочитать её в электронном формате и абсолютно бесплатно? Думаю, обязательное требование, чтоб книжки были исключительно бумажными, - от лукавого. Ведь какая разница, как вы воспринимаете информацию? По мне, так это больше снобизм и кокетство. Если человек может читать буквы и складывать их в слова, то он может воспринимать их с чего угодно.

— Действия в «Отроки в Сайсарах» происходят в 90-е годы. С каким чувством вы вспоминаете те времена?

— Почему-то все боятся 90-х годов, а мне нравилось. Я был молод, полон надежд, вполне себе силен, внутренне свободен и достаточно хитер, чтобы выживать на этих улицах. Я не напрягался, скажем так, мне не было страшно.

— Многие говорят, что нас ждёт возвращение лихих 90-х. Как вы считаете, так ли это?

— Не знаю. Я не политолог и не социолог. Но скорее всего нет, потому что формация людей сильно изменилась – отношение людей к деньгам, к взаимоотношениям и к жизни. Регламентированность какая-то появилась. В 90-х был переход на что-то незнакомое, это была больше экономическая проблема. В связи с правовым вакуумом взаимоотношения людей строились больше на понятиях. А поскольку сейчас современное российское гражданское законодательство вполне себе буржуазное, то хаоса, по сути, не будет.

— Почему вы закрыли канал?

— Страх, разочарование, ну и какая-то усталость, наверное. Все вместе. Ведение канала отнимает очень большое количество времени. Ты должен постоянно быть в тренде, новостная лента Telegram очень быстрая. Если ты не успел в течение часа-полутора отреагировать на ту или иную новость, то она уже устаревает и твоя реакция не интересна аудитории. И это самая плохая часть Telegram. Потому что человек не успевает осознать новость, ведь идет уже следующая. Чтоб быть острым на реакции, ты тупо постоянно обновляешь ленту и думскроллишь (думскроллинг – «болезненное погружение в новостную ленту, где преобладают плохие вести» - прим. ред.).

— В августе вы отказали нам в даче интервью. Что подвигло согласиться спустя время?

— Поскольку я закрыл канал, то почувствовал себя немножко свободным. И, может быть, дать объяснение тем людям, которые были на меня подписаны.

На самом деле я канал пытался удалить еще с конца сентября. Оказывается, есть какой-то баг, когда у тебя в Telegram больше тысячи подписчиков, нельзя просто так взять и удалить канал – надо вручную удалять каждого подписчика. Занимался чистками почти неделю.

— Есть ли шанс на ваше возвращение?

— Я не знаю. Может быть, когда-нибудь захочу. Но сейчас просто морально перегорел. Глупо продолжать шутить в сложившейся ситуации.

— Творческий кризис?

— Да нет. Я-то пишу уже лет порядка 20, если не больше, и в принципе никогда особо не испытывал творческого кризиса.

— Вы позиционируете себя интеллигентом, но при этом в вашем лексиконе порой присутствовал блатной жаргон. Не находите в этом противоречия?

— Нет, абсолютно. Каждая личность – это сборная солянка. Человек – это набор определенного опыта и знаний, который он получил за определенную часть жизни. Если в школьные годы я проходил «уличные институты», то с получением высшего образования был «перелом» – переход на более высокий уровень взаимоотношений. Потому что моя профессия юриста несет в себе необходимость быть интеллигентным. Есть понятие юридической этики, юридической философии в целом. Она заставляет тебя быть умным, заставляет быть задающимся вопросами и обязательно уважать чужое мнение. Без этого ты не можешь считаться достаточно квалифицированным, хорошим юристом.

В моей профессии если ты хочешь стать человеком, которого слушают и понимают, ты должен переломить в себе этого пацаненка с Сайсарских улиц и в конце концов стать достаточно цивилизованной и воспитанной личностью.

— Чем же в итоге закончилась ваша перепалка с депутатом Павлом Ксенофонтовым?

— Закончилась абсолютно ничем, скорее можно даже признать поражение. Поскольку у нас все это дело затянулось до момента ввода частичной мобилизации, то никакого смысла в противостоянии с депутатами нет – мелко. И в принципе Павел перестал интересовать меня как индивид. Если мы говорим о «депутате», в кавычках, от Сайсарского района, и мы видим его недоделки, недоработки, попросту бездействие, то сейчас это для меня, если честно, не важно.

— Помнится, вы подготовили документ, который был адресован спикеру Ил Тумэн Алексею Еремееву.

— Был такой документ – регламент отчета депутатов, разработанный инициативной группой. Параллельно с Ил Тумэном этот же документ был отправлен в республиканскую прокуратуру. Если от Ил Тумэна реакции никакой не было, то прокуратурой была проведена проверка. По итогам которой, к большому моему сожалению, она не выявила оснований для принятия мер реагирования. Мы с коллегами решили опротестовать итоги проверки. Пока готовили обращение в Генпрокуратуру и в суд, то оказались в той ситуации, когда это всё стало неинтересно.

— В самый разгар конфликта вы напомнили тогда, что депутаты должны по идее отчитываться перед своими избирателями. Отчитывался ли Павел Ксенофонтов?

— Конечно же нет. Хотя депутат должен по регламенту отчитываться не реже раза в год. Желательно, чтобы отчет был в первой половине года, и это закреплено в законе о народных депутатах. Но вся проблема в том, что не закреплена ответственность за недачу отчетности. Во-вторых, не закреплен четкий регламент, в какой период времени, как и при каких обстоятельствах его давать, какое количество людей должно присутствовать хотя бы для принятия отчета. Формально депутат может вывесить отчет на своем сайте или на сайте Ил Тумэн, и на этом всё – формально он выполнил свои обязанности. Ему не обязательно очно встречаться со своими избирателями.

— Виделись ли вы воочию хоть раз с депутатом Ксенофонтовым после той перепалки?

— Нет, да и желания особо нет. Вопрос уже исчерпан. Мы прекрасно знаем, что товарищ проявил себя, как политическое недоразумение, во-вторых, трусливо, в-третьих, вылезло во всей красе двуличие, высокомерие и отсутствие воспитания.

— Большую часть жизни вы прожили в Якутске, в Сайсарском округе. Как, по-вашему, хорошо ли развивается ваш район?

— Безусловно развивается, но это не заслуга власти. Развитие Сайсарского округа началось где-то в середине нулевых, когда люди начали покидать квартиры и застраивать садовые участки частными домами. Это получается вклад самой личности, вклад семьи – ячейки общества в развитие именно своего района, округа. То есть сначала ты строишь дом, приводишь в порядок двор, потом приходишь к соседу и говоришь: «Давай-ка откачаем лужу, потом отсыплем дорогу, проведём свет, протащим интернет». Это наша внутренняя, частная самоорганизация.

Или взять, к примеру, застройку района многоэтажными домами: первые квартальные застройки, которые по Лермонтова и Каландаришвили, новые дома вы видели – это частная инициатива. Это не строительство со стороны какого-то государственного органа или муниципалитета. Строители самостоятельно выкупали жилой фонд, ставили там красивые и хорошо выглядящие дома, подключали котельные, выделяли места для детских площадок, ставили торговые центры. Здесь вхождение власти было «максимально минимальным», скажем так.

Поэтому Сайсарский район развивается силами самих жителей и предпринимателей. В этом плане мне мой район очень нравится, потому что именно проживание в индивидуальном жилом доме возлагает на тебя ответственность и умение проявлять инициативу. Ты не можешь никому позвонить и пожаловаться, что у тебя течет труба. Это твоя ответственность. Ты не можешь позвонить и сказать: «У меня ворота покосились, исправьте мне это». Ты сам это должен делать. Не на кого возложить свою ответственность.

Поэтому мне нравятся мои соседи, мои сайсарцы, потому что они достаточно самостоятельные, инициативные и бережливые люди.

— То есть самостоятельность сайсарцев – отличительная черта от жителей других округов?

— Не скажу о других, но по крайней мере, от Центрального округа точно. Потому что как ни зайдешь на их форумы и что-то почитаешь, то там больше иждивенческих настроений: «мне должны», «мне обязаны», и т. д. Не интересно. Интересно общаться с самостоятельными людьми.

— Я видел, что когда-то один комментатор спросил у вас о том, какая форма правления вам по душе, вы ответили, что анархия. Почему?

— Это сложный вопрос. Анархия не в том понимании, которой она известна большинству, это не батька Махно и Бердяев.

Я близок к анархии именно в предпринимательской среде. Минимальное вмешательство государства именно в процесс бизнеса и экономической её части. За тридцать лет наши предприниматели вопреки всему научились быть клиенториентированными, научились договариваться и держать слово, сумели выдержать неравную конкуренцию с госмонополиями. Единственный государственный институт, который необходим предпринимателям, - это арбитраж.

С другой стороны, единственной целью государства должна быть забота о человеке: его здоровье, образовании, старости. Большое государство должно быть занято лишь одним – маленьким личным счастьем каждого. В этой части можете считать меня социалистом.

— Вы – панк. Какое у вас отношение к современному панк движению Straight edge (с англ. «чёткая грань», — ответвление хардкор-субкультуры, возникшее как реакция на сексуальную революцию, гедонизм и другое отсутствие воздержанности, связанное с панк-роком.)?

— Почему бы и нет, все равно эта тенденция должна была произойти. Все меняется. Стал слушать панк-музыку в переходный период от модернового панка, с её грязными заблёванными ребятами с ирокезами, к панку, скажем так, просвещённому 90-х годов – когда начали ставиться уже остросоциальные вопросы. Музыканты начали задаваться вопросами политического, протестного плана, потому что интерес к панкам, как к отбросам общества, сам себя изжил. Это был осознанный протест именно сложившейся структуре власти или общественному мнению.

Противостояние обществу именно с философской точки зрения, а не для того, чтобы сходить пнуть урну и кричать: «Я панк!».

— Что думаете о якутском кинематографе?

— Думаю, что это единственное конкурентоспособное явление в Якутии. В последнее время, слежу за якутским кино, до этого очень скептически относился к якутскому кино в целом. Мне не нравились местечковые комедии, основанные на КВНовских гэгах, но за 10-15 лет дорасти от «Кэскил» до уровня фестивальных фильмов международного класса – это большой скачок, просто невероятный!

«Надо мною солнце не садится» - господи, отличный фильм! Наивный, но такой хороший, воодушевляющий, веселый, интересный.

Посмотрел «Пугало» - двоякое ощущение, но неоднозначность и сложность истории просто интересна сама по себе.

«Черный снег» - с технической точки зрения снято прекрасно.

Может быть, наша сила, как народа, где-то тут – в синергии, умении действовать сообща? На примере кино: не в отдельном писателе, не в отдельном музыканте, не в отдельном актёре, а сила якутской культуры именно в сочетании всего этого. Кино – это прекрасная вещь, когда объединяется масса творческих людей, масса направлений находит компромиссы, находят точки соприкосновения и выдаёт прекрасный материал. Когда люди просто объединяются, садятся, разговаривают и творят что-то прекрасное, чего сейчас очень сильно не хватает не только в Якутии, но и в России, в мире. Не хватает именно умения сесть и договориться.

— Вино или водка?

— Водка.

— С каким писателем вы бы точно выпили?

— С Хэмом (Эрнест Хемингуэй – прим. ред.). Хотя сейчас, наверное, с Фроммом. Но он, кажется, не пил.

— Пелевин или Глуховский *(*писатель Дмитрий Глуховский внесен Минюстом в реестр СМИ-иноагентов – прим. ред.)?

— Глуховского я не читал. Пелевина «Generation «П» начинал читать, но показался вычурным, во-вторых, такое ощущение, что некоторые диалоги писала воинствующая нимфетка. Прочитал в достаточно зрелом возрасте, и мне не понравилось. Багаж ранее прочитанного не давал возможности воспринимать книгу как хорошую литературу. Больше к Пелевину не прикасался.

— Три писателя, которые повлияли на вас больше всего.

— Наше всё Довлатов – юмор и разум. Хемингуэй с его «Прощай оружие» - описание жизни на войне, к ценности самой жизни очень сильно на меня повлияли.

Как ни странно, но Стивен Кинг. Потому что его отрицательные герои всегда неоднозначны, с внутренним противостоянием и слепыми убеждениями, сейчас мне напоминают некоторых нынешних «товарищей».

Наверное, еще бы наравне с Кингом добавил Сартра — это Балабанов на жестоких максималках от мира литературы.

— Три книги, которые вы советовали бы прочитать всем.

— «Вино из одуванчиков» Бредбери обязательно к прочтению, но сейчас уместнее его же «451 градус по Фаренгейту».

Сборник «Все о жизни» Веллера. В определенный период времени – это ключик к пониманию философии в целом. Он через призму простых и ироничных понятий объясняет основные законы политики, власти, личности и мироздания.

«Берлинский блюз» Свена Регенера. История о том, как рушилась берлинская стена, от лица обывателя – что ощущали жители западного Берлина в 1989 году.

Ну и от себя – детям обязательно читать Кира Булычева «Гуслярские» рассказы, во что бы то ни стало.

— Кого из писателей вы считаете несправедливо недооценённым или несправедливо неизвестным?

— Нет понятия «недооценённый писатель». Нет «понятия неизвестный писатель». Есть понятие «неизвестный артист», «неизвестный музыкант», «неизвестный певец» и т. д. По моему глубокому убеждению, писатель пишет не для кого-то, а для себя.

— То есть вы хотите сказать, что у писателя просто всегда найдётся своя аудитория?

— Безусловно.

— Кто из ныне живущих писателей Якутии является, на ваш взгляд, одним из лучших?

— В Якутии, может быть, и есть хорошие писатели, но я их не читал, не цеплялся. Это больше, наверное, вопрос к литературоведам. Есть непрофессиональны писатели – любители. Есть очень светлые, вдумчивые и яркие любители, на уровне форумских, фантастических рассказов и страшилок.

Почему я говорю о только любителях? У нас, к сожалению, нет системы издательств, нет бизнеса, и, самое главное, нет интереса к местной литературе, кроме очень узкого круга энтузиастов.

Возвращаясь к якутскому кино, думаю, авторам есть огромный смысл писать именно сценарии.

— Что бы вы хотели сказать напоследок?

— Больше ставьте знаков вопроса вместо восклицательных. Если вдруг увидели лозунг «Жить стало лучше!», в воображении поставьте «?». Поверьте, многое в вашем сознании изменится.