«В моей смерти прошу винить…»

YAKUTIA.INFO. История страшной болезни 67-летней Тамары Стручковой – яркий пример того, чего может стоить равнодушное отношение врачей к пациентам. К сожалению, нас она хоть и возмутила, но не удивила. Мы уже сталкивались с тем, как врачебная халатность привела к смертельному диагнозу у одной нашей героини. Но насторожило, что в обоих случаях речь идет об одной поликлинике.

Наша встреча с Тамарой Стручковой состоялась еще в начале лета, однако по определенным причинам материал долгое время не мог быть опубликован летом. В эти дни «Якутия.Инфо» стало известно, что Стручкова находится в предсмертном состоянии. Тем не менее, находясь при смерти, Тамара Ивановна настояла на том, чтобы ее интервью вышло.

- В январе 2016 года, во время эпидемии птичьего и свиного гриппа, я заболела ОРВИ. Я обратилась в поликлинику №1 по месту жительства, сдала анализы, - рассказывает Тамара Алексеевна. – СОЭ (скорость оседания эритроцитов – один из показателей на наличие онко-маркеров в организме – авт.) подскочил до 22, хотя обычно был в районе 9. Пошел воспалительный процесс. Врач-терапевт Поликлиники №1 Диана Пестерева назначила мне прием АЦЦ (лекарство от кашля).

- Лечение помогло?

- АЦЦ мне не помогло, я стала заниматься самолечением – колола антибиотики, глотала таблетки. А где-то в конце февраля отравилась. Врачи Скорой помощи сказали, что все нормально, держитесь. Через полмесяца, в марте, я кое-как дошла до терапевта Дианы Пестеревой в 36-й участок. Через 10-15 дней она назначила мне дневной стационар. Прошел месяц. В конце марта СОЭ подскочила до 55. Но Пестерева говорит, что 55 – это нормально, лечись АЦЦ дальше.

Стала сдавать анализы каждую неделю. Стали болеть позвоночник, поясница и левая нога. Я прошла 10 рентгенов, МРТ, но Пестерева даже не посмотрела снимок. (Я потом этот снимок отвезла в Москву в клинику Блохина – там посмотрели и диагностировали рак. Это при том, что в Якутске не знали, что у меня рак – просто брали общий анализ крови и рентген.) А уже наступил конец апреля.

В мае по направлению врача я пошла на массаж от болей в позвоночнике по Петра Алексеева к неврологу. Назначали массаж и пиявки – обе ноги отекли, и от отека мне ничего не помогало. Заведующая неврологической клиники сама содержит частную клинику «Невро-мед». Два дня я получала массаж, после чего у меня позвоночник так болел, что массаж прекратила. Массажистка настолько сильно давила, что аж сломала мне три позвонка.

Когда я сидела с болями в спине, ко мне подошли два хирурга, подняли с кровати и сказали – «Бабушка, ты комедию не играй», подняли с кровати и вытолкали в коридор. Потом пошла к неврологу в поликлинику, а к нему талон дают один раз в месяц – в итоге всю ночь простояла. Она принимала с утра, я где-то до трех дня у нее просидела. Она вышла и говорит: у меня срочный вызов. После меня сидели четыре студентки – их приняли, а меня даже с талоном – нет. Спрашиваю, когда подходить с талоном, а в ответ слышу: никогда.

- Вы обращались с жалобой к руководству поликлиники в лице главврача Алевтине Эверстовой?

- Пошла к Эверстовой. Эверстова говорит, что с талоном должны принимать. Если что, из дома вызовут. В девять вечера подошла к неврологу. Врач приняла чисто символически и прописала таблетки от каких-то неврологических болезней, которые мне вообще не подходят.

Тогда я обратилась в Поликлинику №1, чтобы меня отправили на лечение в Москву. А там мне говорят, что, если я попытаюсь вылететь в Москву, они снимут меня с рейса. Была у заместителя главного врача Эверстовой по лечебной части Сергея Баишева. Пестерева ему говорит, что женщину надо положить в стационар, у нее все болит. А Баишев поднял палец кверху и говорит: «У человека должно болеть только одно место. Если у нее все болит, я ее сейчас в психбольницу увезу». Поэтому я побоялась лечь в больницу в августе – а то вдруг упекут меня в психбольницу.

В середине сентября я вызвала Скорую помощь и попросила, чтобы меня отвезли в неврологию. Еще было неизвестно, что у меня. Онко-маркеры еще не взяли, хотя прошло уже восемь месяцев. Снова назначали АЦЦ.

Я перестала ходить в поликлинику и лежала дома. Лежать было невмоготу – все тело болело день и ночь, не могу ни лежать, ни сидеть. Дочка параллельно пошла в Минздрав, чтобы меня определили в больницу в сентябре. Уже в больнице выяснилось, что у меня четвертая стадия рака, с бесчисленным множеством метастаз. Дочка через Минздрав договорилась об облучении позвоночника. А я уже сидеть и встать не могу. В радиологии мне сказали, что у меня четвертая стадия рака. Лимфоузлы опухли до четырех сантиметров, с легком обнаружена опухоль размером семь сантиметров.

В палате я лежала с врачом, которая посоветовала мне принимать наркотик промедол. Говорит, что я все равно умру, а так хотя бы легче боли перенесу. Я отказалась.

- Почему вы отказались?

- Я побоялась впасть в зависимость. Потом дочка самостоятельно выбила через Минздрав таргетные таблетки (препараты, назначаемые при лечении рака – ред.) – оказывается, эти таблетки имелись в Первой поликлинике. Я стала принимать их – к осени вообще все боли прошли. Стала полноценно ходить, воспалительные процессы прошли.

В декабре я самостоятельно полетела на лечение в Москву. По приезду в самолете мне стало плохо, меня с трапа увезли на каталке на такси. Получила назначение в онкологическую клинику Блохина. В январе – феврале у меня уже пошли метастазы. В Блохина мне прописали таргетные таблетки.

- Как вообще вам отношение в Москве?

- В Москве отношение к людям совсем другое – гораздо лучше, чем в Якутске. Домой после лечения приехала в апреле. Но состояние все равно ухудшалось, продолжали мучить боли.

18 мая вызвала Скорую помощь, чтобы мне сделали обезболивающее. Пришел медбрат и поставил в ягодицу укол димедрола с анальгином. Но обезболивающее уже не помогало. Мне опять попытались назначить промедол, но я снова отказалась. Мне посоветовали пройти систему на гормонах – она, говорят, помогает лучше, чем наркотики, и от нее нет зависимости. Поэтому я от наркотиков категорически отказываюсь – чувствую, если на промедол переведут, то долго не проживу.

После гормональной системы боль в органах прошла, но ягодица после укола сильно болит. Продолжаю принимать таргетные таблетки. Все время занимаюсь самолечением, потому что поликлиника мне не помогает.

- Чем вы объясняете такое отношение врачей?

- Мне кажется, когда они поняли, что у меня запущенный рак, попытались это от меня скрыть. Поэтому и угрожали психбольницей. Врачи же боятся остаться без работы – им не нужно, чтобы я им перед повышением зарплаты помешала своим запущенным раком. Раньше я вообще не болела, была здоровой спортсменкой, работала на семи работах. Уж кого-кого, а врачей в этой жизни я уважала. А они умышленно людей убивают. Когда они поняли, что запустили мой рак, то испугались, что начну судиться и это ляжет пятном на Первую поликлинику…

См. видео Yakutia.Info

Истории врачебной халатности, в результате которой у больных онкозаболевания выявляются на поздней запущенной стадии, к сожалению, в медицинской практике нередки. «Якутия.Инфо» уже освещало резонансное дело онкобольной Екатерины Герасимовой, у которой также был диагностирован рак на поздней стадии. Так совпало что и в случае с Тамарой Стручковой, обвинение пострадавшей направлено на сотрудников Поликлиники №1.

Герасимова подала на поликлинику в суд по факту причиненного ей ущерба и выиграла дело. Правда, вместо заявленного полтора миллиона рублей, фемида взыскала со стороны истца всего 225 тысяч рублей.

Поликлинику №1 возглавляет депутат Гордумы Якутска Алевтина Эверстова. Ранее мы интересовались у руководства Минздрава – можно ли после таких случаев считать действующего главврача соответствующей занимаемой должности. стороне пострадавших людей, которые каждый день мне звонят, в том числе из этой поликлиники, я отслеживаю ситуацию. Но должны быть веские доказательства», - прокомментировала нам замминистра здравоохранения республики Якутии Людмила Вербицкая.

Посчитают ли вескими доказательствами еще один страшный случай, связанный с этим учреждением, мы лично сомневаемся. Тамара Стручкова подавать в суд на руководство поликлиники не стала – попросту не было сил и времени. Это страшно и грустно, что роль суда в этом случае опять берет на себя общественность, не более. Но все-таки в душе надеемся, что в руководстве Минздрава все-таки примут хоть какие-то меры в отношении руководства поликлиники.