Геннадий Янин: Государя в театре не бывает и театр помирает

YAKUTIA.INFO. В Якутске прошел десятый юбилейный фестиваль классического балета «Стерх». На протяжении нескольких дней в Государственном театре оперы и балета показывали одни из лучших балетов, что есть в репертуаре театра, причем с участием приглашенных артистов. Но гости фестиваля не только танцевали на сцене.

Как, наверно, обратили внимание те зрители, что посещают этот фестиваль регулярно, у него сменился ведущий. И теперь на сцену, погружая зрителей в историю создания постановок, выходил заслуженный артист России, солист балета Геннадий Янин. Люди на балет ходят культурные, поэтому некоторые из них смотрят и телеканал «Культура». И на этом канале на протяжении вот уже более десяти лет Геннадий Янин является автором и ведущим просветительской программы «Абсолютный слух». Из названия понятно, чему эта программа посвящена. А поскольку балет не может быть без музыки (во всяком случае классический), помимо музыки, в программе частенько говорят и о балете.

Также нельзя не отметить, что Янин восемь лет руководил балетной труппой Большого театра и сам, разумеется, в стенах этого театра танцевал. И выходит на его сцену и поныне. В общем, фестивалю «Стерх» повезло с новым ведущим.

В своем интервью Геннадий Янин делится впечатлениями о якутском балете, рассказывает о Большом театре и некотором кризисе балетного искусства в России, а также еще и почему важно, чтобы президент ходил в Большой театр. А еще о телевидении, балетах Серебренникова и страшной Жизели

О БАЛЕТЕ В ЯКУТИИ

– Во-первых, само по себе иметь балетный театр на триста тысяч населения – это, пожалуй, беспрецедентно. Просто не знаю, где еще такое есть. И театр в Якутске уже с серьезной историей. Когда я учился в балетной школе, со мной была группа из Якутии. И уже тогда об этом думали. А начинал я в 1978 году. И всю жизнь я знал, что в Якутске есть балетный театр. Но получилось так, что за годы моей активной карьеры, хотя где я только не был, в Якутск попасть не получилось. Притом, что многие мои коллеги и друзья здесь побывали. И сейчас, получив предложение стать ведущим фестиваля, я, конечно, сразу согласился. Могу сказать: если сравнивать театр в Якутске с другими театрами в регионах, то далеко не всегда труппы высокого уровня. И отношение примерно такое – ну есть балет, танцуют там что-то, и слава богу. А здесь я увидел конкретно серьезное отношение к балету. И я вижу, как работает Мария Сайдыкулова, какой она серьезный профессионал. Я знаю, что это за работа, поскольку сам был на руководящей должности в труппе Большого театра девять лет. Нужно отвечать буквально за все.

Еще могу сказать, что я наблюдаю здесь в Якутске безупречную работу педагогического состава. Прекрасно, я считаю, отрепетированные артисты. И работают в одном стиле. Поскольку есть две антагонистические балетные школы – петербургская и московская. И они не имеют между собой ничего общего. Вчера я спросил, кто репетирует с труппой «Лебединое озеро» - «Это ленинградка? И мне сказали – нет, она училась в Новосибирске. Но в Новосибирске как раз последователи питерской школы.

И вот девушки отрепетированы очень грамотно и очень музыкально. А я вижу, как музыкальность, к сожалению, уходит из балета. А здесь это сохраняется. То есть отношение к классическому балету в театре очень серьезное. Другое дело, мне кажется, что, возможно, труппе нужно двигаться дальше. Не очень ли она остановилась на «Лебедином озере» и «Корсаре».

Может, вы не познакомились с Екатериной Тайшиной. Но она как раз делает то, что как раз наверно и есть современная хореография.

– Нет, не познакомились. Но тогда беру свои слова обратно. В общем, труппа очень качественная. Это касается как женского кордебалета и, что самое главное, и мужского кордебалета. Ведь во многих театрах мужской кордебалет – это часто какие-то приходящие люди, которые работают где-то еще на семи работах и в день спектакля приходят просто поскакать в колготках в спектакле.

Так. А солисты?

– Ну, а что солисты? Солисты везде хорошие, поэтому они и солисты. Солист не умеет плохо танцевать. И не потому, что он потратил свою жизнь, чтобы научиться танцевать — нет, это все легенды. Просто по-другому они не могут. Вообще, возможно, сейчас я скажу крамольную мысль: нет актеров талантливых, а есть актеры удачливые. Среди актеров по- настоящему талантов треть. Чтобы стать звездой балета, нужно иметь физические и внешние данные, музыкальность, выносливость, отсутствие травм и еще, чтобы кто-то тебя во время заметил или чтобы у тебя были хорошие родственники. Так, что касается солистов якутского театра. Например, вчера в «Дон Кихоте» вышел Сарыал Афанасьев, я его в Москве не видел, только слышал. И вот выходит такой тореадор. И я спрашиваю - «Кто это, премьер?» и мне говорят «Да». Так и это сразу видно.

А что отличает солиста помимо физических возможностей?

Сольная подача. Это когда человек выходит, то к нему сразу приковывается взгляд.

– В том же «Дон Кихоте» была партия такого Амурчика. И вот она тоже очень хорошо танцевала, у нее есть сольная подача. И, кстати, о «Дон Кихоте». Вчера я сказал директору театра Сергею Юнгансу, что этот балет нужно на время забыть, перерисовать все декорации, переделать костюмы, перерепетировать, подсократить и сделать все заново. Но в целом, еще раз повторю, балетная труппа очень приличная.

О БАЛЕТЕ В РОССИИ И БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ

– Сейчас я бы сказал, что балет в России переживает не самые лучшие времена. Этот вид искусства развивается и поддерживается только финансовыми вливаниями. Потому что это не кино – это не для всех. Развитие балета на таком уровне, как в Российской империи, стало возможным исключительно из-за выделения Министерством двора огромных сумм. А продюсером императорских театров тогда был кто? (Улыбается. И я не могу ответить на заданный вопрос. Наобум называю фамилию Дягилев - авт.). Сам император был продюсером. После революции эту систему хотели отменить, но оказалось, что девочки в балете нравятся всем - и коммунистам в том числе. И вот Сталин сделал Большой театр государством в государстве. Повысил зарплаты, сделал артистов небожителями, выделяя им все блага.

И что важно, Иосиф Виссарионович был в театре всегда – если не смотрел спектакль целиком, то приезжал на любимую арию или на любимое место в балете. Потом и Брежнев и Горбачев тоже очень часто посещали театр, Ельцин сделал театр президентским. А сейчас такая ситуация, что в театре не бывает государя и театр помирает.

Но, с другой стороны, это ведь дело вкуса. Может, президенту Владимиру Путину просто балет и опера не нравятся. Но, с другой стороны, он ведь ходит на какие-то симфонические концерты иногда. Когда, Валерий Гергиев со своим оркестром выступают, например.

– Да, ходит. Так, а почему сюда не ходит. И я считаю, что это обязанность. Понимаю загруженность. Но ведь можно просто показаться, поддержать. Мы все отрабатываем этот раскрученный бренд нашей страны — Большой театр. От всех требуют, чтобы выкладывались по полной. А ради чего? Ведь раньше все эти труду оплачивались очень хорошо.

Вы наверно о примах и премьерах говорите?

– Нет, всем хватало. Разумеется, уровни разные, но хватало всем. И люди могли просто заниматься балетом. Сейчас такого нет.

А разве финансирование Большого театра недостаточное?

– Если говорить относительно того, что было раньше, то гораздо скромнее.

Но вот реконструкцию провели масштабную.

– И что мне эта реконструкция? Там просто стены потрескавшиеся были. Театр просто разваливался. Это была необходимость.

Но балет не заканчивается на Большом театре. Есть еще Мариинка, Михайловский театр и так далее. А балетные школы? Там тоже все не в лучшем виде?

– Вот что могу на это сказать. Когда я поступал в балетную школу, была уверенность в том, что если я ее хорошо закончу и как-то пригожусь в этом виде искусства, то у меня будет обеспеченная жизнь. А сейчас ради чего приводить в балет детей? Какое будущее у человека с этой профессией?

Вы хотите сказать, что будут сложности с трудоустройством?

– Работа есть. Но надо быть либо диким фанатом, либо все время ездить на гастроли, а там уже не до качества. И поэтому сейчас все отдают своих детей в адвокаты, поскольку там много зарабатывают.

Но, тем не менее, в хореографические училища до сих пор высокий конкурс.

– Да нет там никакого конкурса уже. Когда я поступал, то было сто человек на место. Бывают выпуски, где нет ни одно мальчика. Берут всех, кто приходит. Только приходите. Где Плисецкие, где Васильевы? Их нет. А земля русская не оскудела на таланты.

Так может все-таки есть тогда, просто может мы пока этого не понимаем.

– Нет. Какой смысл их держать в тени. Если что-то было бы, то на руках бы носили. Как только появляется что-то такое особенное, то сразу говорят — вот звезда. А эта звезда потом раз — и уперлась в потолочек. Вы можете назвать какие-нибудь имена?

Я не специалист. Только имена прошлого вспоминаю. И их много назвать можно. Хочется верить, что это только потому, что сам не знаю выдающихся имен современного балета.

– Нет. Их просто нет. Может, конечно, у меня нет вкуса и я слепой.

А из вашего поколения?

– Было очень много звезд. И те имена, которые я сейчас назову – это настоящие столпы балетного искусства девяностых и нулевых, которые сейчас стали выдающимися балетмейстерами. Алексей Ротманский, Владимир Малахов, Наталья Ледовская (из Якутии, кстати).

Но эти имена тоже не у всех на устах. Так и что? После вас пропасть?

– Нет, конечно. Взять, к примеру, поколение Цискаридзе. Как бы то ни было – нравится или не нравится, как он танцует, но то, что он был замечательным танцовщиком, этого отрицать нельзя. И его выпуск, и около него — это тоже были яркие танцовщики.

О РУССКОЙ БАЛЕТНОЙ ШКОЛЕ

Традиционно считается, что русская балетная школа самая лучшая. Это, на ваш взгляд, сейчас соответствует действительности? Или сейчас на Западе или на Востоке происходит что-то более значительное в балетном искусстве?

– Я очень большой патриот. Но вместе с тем этот постулат о том, что мы впереди планеты всей, в балете уже устарел. Поскольку в продукции, в которой мы были так сильны, в классическом балете (я не говорю о современном, там мы очень сильно отстали), мы уже не лидеры. Сейчас, действительно, очень много конкурентов — Америка, Франция.

Когда-то у нас произошли какие-то перекосы. Все то, чем славился руосский балет – лиричность, мягкость исполнения, кантилена - все это сейчас приобрело какую-то форму размазни.

И я как педагог теперь стараюсь с этим бороться. Считалось, что французы и итальянцы танцуют очень жестко. А наши артистично, мягко.

Душа.

– Да. А сейчас осталась одна душа и она расползлась так широко, что уже даже этой страны мало.

И с чем это, на ваш взгляд, связано?

– Думаю, что кто-то где-то не усмотрел вовремя. Пустили все это на самотек.

Посмотрите, как танцуют классические балеты иностранцы и как мы. У нас все темпы в два раза медленнее. А это очень удобно – танцевать медленно.

Буквально вчера что-то смотрел, освежая в памяти постановку «Корсар». Она сделана недавно, так вот в этом балете все темпы в два раза быстрее при той же хореографии. И артисты все, тем не менее, успевают. И такого понятия, как «мне неудобно», не существует. А у нас такого нет. Только должно быть удобно. Здесь вы меня загнали, тут два такта потяните и так далее. И это, конечно, печально.

Да, печально.

– И вот буквально вчера мне пришла мысль, почему наш балет теряет эту остроту зрительского восприятия. Нечем удивлять. При том количестве информации, которую мы получаем через глаза, при той скорости получения информации, когда приходишь в театр, тебя должно что-то зацепить и удивить. Как девочка быстро шевелит ножками, как она пробежалась. А она… просто пробежалась.

То, что она просто миленькая, этого мало. Она не Клаудия Шиффер или Наоми Кэмпбелл. И не важно, понимаешь ты что-то или не понимаешь в балете. Тебе либо хочется остаться после антракта и посмотреть в программку, кто это танцевал, либо просто уйти.

Вы уже упомянули о двух больших школа. Сейчас какая сильнее?

– Питерская. Уже к концу своей танцевальной карьеры и сейчас, как педагог, я, конечно, понимаю, что делаю акцент на том, чем сильна питерская школа. Вот нам в детстве говорили о том, что питерская школа такая холодная. А на самом деле московская школа -это отсутствие школы. Вот возьмем этого солиста Никиту Четверикова, который танцевал в «Лебедином озере» на открытии фестиваля. Он делает движения так, как это написано в книжке. Хотя он заканчивал в Перми, но там как раз продолжатели питерской школы.

Что можете сказать по поводу современного танца?

– Лично я поклонник классического балета. Я его люблю, я его понимаю. И это искусство совершенно точно божественного происхождения. А в этом современном нет ничего божественного. Крайне редко есть среди этого направления то, что трогает душу. Но в то же время отрицать его нельзя.

А что, на ваш взгляд, можно было изменить в классическом балете, чтобы людям было интересно?

– Конечно, нужно чем-то удивлять. Вот в Большом театре есть «Спящая красавица». Открывается занавес, и ты видишь Версаль. Но потом все это надоедает. Во втором акте декорации те же. Мне кажется, что нужно использовать все те наработки, которые есть, в том числе, и в драматическом театре.

Взять, например, спектакль «Герой нашего времени», поставленный Кириллом Серебренниковым в Большом театре в хореографии Посохова. Конечно, ничего нового в хореографии там нет и не уверен, что спектакль сохранится на века. Но вместе с тем там столько технических и сценографических приемов, которые притягивают публику. И на спектакль попасть невозможно. Хотя повторю, что хореографически он не сложен.

И вы считаете, это путь?

– Да, это один из путей. А победителей не судят. Билетов не достать.

«Нуриев» еще есть.

– Да. Тоже такая смешная вампука, если по костям разбирать. Но ведь интересно же. Второй раз я не пойду, но для одного раза это забавно и интересно.

А на «Лебединое озеро» люди ходят много раз.

– Конечно, эти спектакли однодневки. Но есть качественные однодневки, а есть те, на которые идти не хочется.

Вы считаете, что публика, которая ходит на спектакли Серебренникова, — это не просто из-за постоянной шумихи вокруг его персоны? То есть из-за моды.

– Ходить стали еще и до того, как он стал «так» знаменит.

Но и до этого «так», он был знаменит в театральном мире. А вы думаете, что те, кто пришел на эти спектакли и заплатил, скорее всего, кучу денег за билеты, потом пойдут на классический балет?

– Можно сказать так. СМИ могут раскрутить и ежа. Но ты захочешь потом еще раз смотреть на представление ежа, помимо того, на который тебе продали билет. Помню, ходил на один спектакль в постановке какого-то английского балетмейстера. Имя не помню, но что- то там вроде Хан было в имени. Вся Москва сходила с ума. Так вот это был балет «Жизель» в его хореографии. Я пришел посмотреть. Ушел, конечно, уже в антракте и не понял, почему все так верещат.

На сцене пятьдесят человек делают одно движение под бой барабана. Музыки нет. И вот все бегают туда-сюда. А в центре девушка и такая страшная, что не понятно как за нее могут биться двое мужчин. Но все же что касается Большого театра, то классический репертуар, несмотря на то, что я считаю, что он немного сдал позиции, все равно это продукция очень высокого класса.

А какие-то интересные есть хореографы, которые делают в свою очередь интересные постановки, не используя работы предшественников?

– Сейчас, начиная с 2000-х, мы пережили время, когда было модно эксгумировать старые постановки. Но дело в том, что если они умерли, то значит время их прошло. И все эксгумации это только на время. Не возможно, например, смотреть балет три с половиной часа в современном мире. Сейчас первый акт на полтора часа - это бывшие три картины. Двадцать минут посмотрел, потом попил шампанского, пообщался, а потом еще раз посмотрел. И время пролетало. А сейчас вообще стало модно делать спектакли без антракта. А это неуважение к публике. Например, как один из последних постановок «Евгения Онегина» в Большом театре. А у меня такой возраст, что я не могу играть уже в голого короля. А если о новом, то никто не пишет уже балеты на музыку Верди. Они все уже написаны. Наборы движений никак не поменялись за сто с лишним лет.

И искусство классического балета идет двумя путями – художественным и цирковым. И то и другое имеет право на жизнь. Это все нужно умело сочетать. Непросто так Одиллия делает в балете «Лебединое озеро» тридцать два фуэте. Потому что это класс и это все запоминают.

Ничего, то есть оригинального в классическом балете уже не придумать.

– Нет. Все его пути давно известны и он может только чем-то заинтересовывать. На сегодняшний день интересно на технику смотреть и рукоплескать летающим по сцене людям? Хорошо, давайте на этом сделаем акцент. Опять же, готовясь к постановке «Корсара» в Большом театре, я выяснил, что эта постановка является самой дорогой за всю историю постановок этого балета в мире. Такие дорогие постановки есть только в России. И, по меньшей мере, будут очень красивые декорации. А когда ставишь балет и там одна палочка на сцене, то, как бы там хорошо не танцевали – это скучно.

О ТЕЛЕВИДЕНИИ

Почему на телевидении такое засилье третьесортных программ?

– Вообще, телевидение сейчас на второстепенных ролях. Из молодежи его никто не смотрит. В основном зрители – это люди старшего возраста. И все эти ток шоу, где «бабушка съела внучку» смотрит контингент, который раньше был лишен подобных зрелищ. А сейчас вот как интересно. И все эти программы живут почти на всех каналах, за исключение телеканала «Культура».

Все-таки не только старшее поколение смотрит ТВ. В Москве может и так. Но страна большая.

– А зачем телевидение нужно? Вот у меня в руках смартфон и здесь есть все и сию секунду. И зачем мне ждать, например, когда покажут по в эфире «Абсолютный слух»? Что касается нашей программы, то в ее эпиграфе мы указываем, что она знакомит с самыми яркими страницами мировой музыкальной истории. Открыть неизвестное в известном. Мы рассказываем о вещах, которые, казалось бы, всем известны, но с той стороны, которую никто не знает. И поэтому ее интересно смотреть даже профессионалам.

А как телеканал «Культура» выживает в условиях рынка? Рекламы нет. А продукт такой качественный, но вместе с тем канал почти никто не смотрит. Но «Культура» живет, появляются новые, хорошие программы.

– Канал держится, но не процветает. У канала очень скромные финансовые возможности. Просто холдинг ВГТРК огромен. Поэтому канал Культура они себе пока могут позволить. Если закроют, то сразу скажут, что губят культуру. А главный показатель развития государства – это уровень развития культуры. Если у вас есть деньги на развитие культуры, то вы процветаете.

Но денег дают немного.

– Денег нет, но вы держитесь.

А если взять культуру в целом? С одной стороны, кажется, что она процветает. Проходят какие-то фестивали, биеннале, вот то Год культуры, а то Год кино. Но иногда, вместе с тем кажется, что это как будто пускают пыль в глаза.

– А что такое состояние культуры – уровень культуры населения или уровень тех же спектаклей или то, как оплачивается труд работников культуры. Опять же возьму в пример Большой театр. На постановки тратят большие средства. И зритель покупая билет за пятнадцать тысяч рублей получает, в общем-то, что-то адекватное. Все хорошенькие, декорации приличные. Интерьер богатый. А вообще, знаете, я понял, в чем секрет магии Большого театра. В том, что это дворец, и ты можешь на эти три часа пользоваться этими дворцовыми интерьерами.

А что касается оплаты труда артистов, то она должна быть выше. Там всю жизнь артисты работают с одним выходным. В праздничные дни тоже работают. В отпуск увозят на гастроли. Ничего не успеваешь. А в тридцать восемь лет тебе говорят – «Все иди своей дорогой». Но в это время в жизни уже поздно начинать что-то другое. И ты так и топчешься вокруг этого балета всю жизнь. Редко кому удается вырваться.

Классика, современность и рост мастерства: балетный «Стерх» подводит итоги

«Стерх» в окружении лебедей: в Якутске открылся Всероссийский фестиваль балетного искусства