Вспоминая «Желанный голубой берег»: Саха театр покажет спектакль в Южно-Сахалинске

YAKUTIA.INFO. Совсем скоро Саха театр отправится в Южно-Сахалинск, где, где в рамках культурной программы спортивных игр «Дети Азии» покажет спектакль «Желанный голубой берег мой». По этому случаю режиссер этого легендарного спектакля Андрей Борисов, с которого начался современный этап развития Саха театра, собрал коллектив театра и в первую очередь тех, кто в разные годы играл в нем разные роли, чтобы немного освежить постановку, а также еще раз рассказать об истории ее создания и ее роли в развитии театрального искусства Якутии.

Потом, уже на репетиции, он, несмотря на то, что спектаклю уже под 40, продолжает работать по полной с актерами, что-то эмоционально им объясняет. Причем с якутского переходит на русский и наоборот, находит, по его собственным словам, какие-то новые мизансцены и пытается передать те нюансы, которые с годами могут потеряться в ежедневной рутине. То есть спектакль по-настоящему живет.

О силе спектакле

«Силу этого спектакля я бы разделил на три составляющих - это личное, народное и художественное. Итак, о личном. Вспоминается такой случай. Когда-то я впервые пошел с отцом на охоту. Он тогда купил ружье «ИЖ» 16 калибра. И вот я почти сразу увидел зайца. Отец сказал стрелять. Я прицелился и попал. Когда подбежал, то увидел, что заяц был в капкане. Я хотел взять, но отец сказал, что нельзя, что это чужая добыча. Я был юношей, учился в седьмом классе, мне хотелось принести в дом для мамы что-нибудь и я сказал об этом отцу. На это он отрезал зайцу уши и я как раз их и принес маме с первой охоты. То есть здесь есть морально-нравственный момент. Так же, как и в спектакле. И мне отец передал такой пример – от поколения к поколению, и как раз в спектакле это все есть.

Во-вторых, это большая литература. И кроме собственно событий, рассказанной истории, этот спектакль еще и несет или олицетворяет душу народа. Когда герои говорят - «Где вы, люди как звезды, люди как волны, где вы, люди как ветры?». То есть в этом спектакле есть такой реквием, поэма о самопожертвовании. Зритель, мне кажется, видит подтекст и ощущает глубинный смысл этого спектакля.

А третье – это, конечно, Геннадий Сотников. Красота. Эстетика. Красота ведь необязательно должна быть, так сказать, красивой. Но эстетика дает особенное чувство удовлетворения», - рассказывает Андрей Борисов.

«И вообще спустя годы я понимаю, что между спектаклем и историей, рассказанной в нем, есть много параллелей с моей жизнью. У меня ушло в воду, утонуло трое близких родственников - я тоже в некоторой степени Кириск. Дед, дядя и брат Саша. Вот так символично. Или вот еще - однажды мы были у меня в родной деревне, и Геннадий Сотников прилег на скамейке, так, с сигареткой, любил он так делать. Начало как раз темнеть, появились какие-то белые тени и было очень тихо. А это столбы сэргэ, когда солнце заходит, становятся белыми. И еще - такая странная тишина, хотя эта деревня довольно шумная. И в этой тишине я услышал, как надо мной пролетела утка и очень громко и я слышал, как она машет крыльями. Вот она пролетела и вдруг тишина тоже окончилась. И в тот момент я понял, что поставил спектакль о том, что мальчик услышал звук крыльев совы и это его спасло.

Еще один случай был в деревне Чаран. Мне один знакомый показал лодку-долбленку, затопленную в озере, и посоветовал взять ее себе в театр. Но тогда я этого не сделал. А потом, уже спустя двадцать лет, мы приехали туда с Сотниковым, а озеро обмелело и лодка была на берегу. Он мне говорит: давай возьмем. И мы взяли. Но через некоторое время одна местная мне сказала, что это не лодка, а как бы выдолбленная крыша от захоронения шаманского. И лодку мы вернули обратно. Вот такие истории», - продолжает Андрей Саввич.

Это спектакль был судьбоносным не только для режиссера Андрея Борисова и художника Геннадия Сотникова, но, разумеется, еще и для артиста Ефима Степанова, который на протяжении почти трех десятилетий играл роль Кириска, а потом перешел на корму лодки и стал старым Органом, а Кирискоже стал Роман Дорофеев.

«Для меня этот спектакль – это половина моей творческой жизни. И все последующие мои роли после «Желанного берега» - это некий парафраз того, что я сделал в этой постановке. В нем очень многое запрограммировано. А с 2007 году, то есть с тех пор, когда я перешел на корму, я честно говоря, мучаюсь. Поскольку когда я был на носу, то чувствовал себя там более уверенно. И мне сейчас, конечно, сложнее и более ответственно - ведь все вокруг мои ученики еще играют. А это же было так – Андрей Борисов, когда мне сказал, что уже пора на корму, то я как-то не очень это принял. Считал, что это не моя роль. Но потом я согласился, но с условием, что в лодке будут мои ученики. Так и случилось. С ними чувствую себя увереннее» - вспоминает Ефим Степанов.