Спасатель Максим Белодедов: Пожелание нашему руководству – послушайте свою совесть

YAKUTIA.INFO. В Якутии снова неспокойное лето: обильные дожди вызвали наводнение в Верхоянском районе, затапливает отдельные участки дорог, горят леса на довольно больших территориях в разных частях республики. Совсем недавно автор этих строк обсуждал текущую ситуацию со своим другом, спасателем Максимом Белодедовым.

Зимой он, как эксперт-кинолог, дважды давал интервью Якутия Инфо по проблеме бродячих собак. Вспоминая прошлое «горящее лето», мы сравнивали его с тем, что происходит в Якутии в текущем году. Речь зашла о самой службе, а спасателям работы хватает: много командировок, зачастую с риском для жизни. Разговор зашел и о том, как устроена сама служба, как функционирует. Оказалось, что есть много сложностей. Как, например, фактически полное отсутствие каких-либо льгот у региональных спасателей, невысокие зарплаты. Многие считают, что МЧС и Служба спасения Якутии – это почти одно и тоже, но это далеко не так. У первых, федеральных спасателей, льготы как у большинства силовых структур. У вторых нет ничего – только тяжелая и напряженная работа, которая, наверно, не легче, чем у федералов.

В данный момент Максим увольняется со службы, после почти двенадцати лет работы. Он говорит, что уже возраст, нужно думать о здоровье, да и, как у многих, есть личные мотивы. В интервью нашему изданию герой рассказывает о проблемных моментах, которые, на его взгляд, существуют в Службе спасения Якутии.

— Какая разница между спасателями МЧС и спасателями Якутии? В принципе работа одна, но есть все-таки существенные различия. Хотелось бы услышать о льготах, которые есть у одних, и нет у других.

— Начну с того, что мы, регионалы, фактически никаких льгот не имеем. Например, федеральные спасатели МЧС в Якутии, проработавшие 15 лет, имеют право на пенсию. Мы, республиканские спасатели, такой существенной льготы не имеем. Хотя при этом якутские спасатели выполняют поисково-спасательных работ больше, чем спасатели со всего Дальнего Востока.

Далее по льготам: дети федеральных спасателей имеют льготы на внеочередное поступление в детские сады, школы, а также льготы на поступление в ВУЗы. У них же есть льготы на санаторно-курортное лечение, а если не пользуются ими, то имеют право на денежную компенсацию. При гибели федерального спасателя компенсация составляет 150 окладов на всех членов семьи. Это единовременно, а потом его дети получают 80% от оклада. А жизнь якутского спасателя оценивается гораздо меньше. Знаю, что до недавнего времени размер компенсации составлял 150 тысяч рублей. Такая разница.

Еще федеральная служба дает своим спасателям за любые спасработы при ЧС дополнительное премирование. Это зависит от разных условий. В общем, если федералов отправляют на пожары, то они получают 10-12 тысяч ежедневно, не считая оклада. Также у спасателей МЧС есть и возможность улучшить свои жилищные условия.

— В общем, примерно такие же льготы имеют и силовики.

— Да, а мы не имеем ничего.

— А такая ситуация с региональным спасателями везде в России или где-то льготы все- таки есть?

— Это зависит от региона. В Приморском крае, насколько я знаю, у спасателей есть дополнительные начисления при поисково-спасательных работах. У нас в Якутии Ил Тумэну тоже ничего не мешает сделать это.

— Если я не ошибаюсь, президент Путин когда-то рекомендовал приравнять регионалов к федералам.

— Было такое постановление. Но на федеральном уровне МЧС не может провести его через Госдуму. То есть если бы в Госдуме такой закон появился, то автоматом все российские спасатели были бы равны. В тоже время в отсутствии такого закона на федеральном уровне его могут принять на свое усмотрение региональные парламенты. Но у нас этого не делают.

— Странно. Ведь спасатели выполняют тяжелую и опасную работу, как силовые структуры.

— Мне кажется, что руководство нашей службы не хочется с этим связываться. Многие наши руководители уже пенсионного возраста, они перегорели и хотят просто оставаться при своих должностях. А чтобы сохранить должность нужно, наверно, не противоречить тому же Госкомитету по ЧС. То есть, если бы руководство начало противоречить Госкомитету, то его просто бы поменяли. Нашего начальника утверждают на год. И если бы он начал возмущаться, то его бы сняли и поставили другого. Тут сама система сделала все таким образом.

Еще пример об этом же. У нас есть профсоюз Спасателей Якутии. И вот этот профсоюз, что является грубым нарушением устава профсоюза, возглавляют наши же начальники. Понятно, что профсоюз не может воздействовать на решения руководства службы. Также профсоюз играет существенную роль при заключении коллективного договора. Но такой профсоюз, как у нас, фактически не способствует улучшению условий труда, а принимает решения в угоду управлению. Приведу такой пример в этой связи: приходит молодой специалист на службу, у него ипотека. А зарплаты не хватает на нормальную жизнь. И вот руководство ему говорит: что, парень, хочешь в смену ходить в сутки через четверо? Он говорит: да. В ответ звучит: тогда не «выеживайся», если хочешь. И вот, когда выбирают лидера профсоюза, то понятно, как такие парни будут голосовать.

Уже говорил, что наши руководители пенсионного возраста. Так вот они также зависят от вышестоящих, которые могут отправить их на пенсию. Причем по закону. Одни напрягают других – это система. Я не говорю, что они плохие, но система такова. Они ее заложники. Но они могут уйти, если есть совесть. Но они не уходят.

— Так почти повсеместно. Кстати о пенсиях. Тут тоже льгот нет?

— Да, уходят на пенсию, как и все остальные граждане без льгот. Представляете: могу сказать, что все спасатели за пятьдесят – это фактически инвалиды. Кстати, ежегодно мы проходим диспансеризацию, и если ее не проходишь, в таком случае расторгается договор, согласно, кстати, коллективному договору. Дальше можешь по суду доказать, что потерял здоровье на работе. Несколько лет назад наша служба подавала в суд за разъяснением о том, имеют ли региональные спасатели те же льготы, что и федеральные. Решение было положительным, только ничего от этого не изменилось.

— Почему уходишь ты?

— Мог бы дальше работать, быть с руководством в хороших отношениях. Но хочу сохранить здоровье.

— Ты почти двенадцать лет проработал в Службе спасения. Что можешь в целом сказать о том, что наблюдал за эти годы? Относительно личного состава, материально-технического обеспечения.

— Во-первых, очень большая текучка кадров. Когда я пришел, заболел этой службой. И могу сказать, что моя жена всегда мне говорила: когда ты нужен, тебя никогда нет. Разводы – очень частое явление на нашей службе. Либо фанатики работали, либо, простите, какие-то «идиоты». Ну ладно, это отступление. Когда пришел, сам просил, чтобы опытные спасатели что-то показывали, обучали. Был интерес. Сейчас «старики» уже этого не хотят, они устали. Да, их заставляют без доплаты обучать молодежь. Поэтому особо желания нет.

Или вот повысить уровень можно в Центроспасе – там тоже такая ситуация, что оплатить могут только учебу, а вот проезд предлагают использовать свой. Мы, например, в Иркутске обучаемся. И вот ты взял этот проезд до Иркутска и вся твоя семья может только до Иркутска доехать. Но тут руководство ни при чем. Они бьются, чтобы квалификация повышалась. Но в то же время не могут открыто выступить и попросить «наверху» денег на это. То есть пойти против Госкомитета. Но это опять-таки система.

— Что касается материально-технического обеспечения.

— Что касается амуниции, то очень плохо. Там всё зависит от тендеров. Есть определенная сумма, на которую ты можешь нормально одеть только 10 сотрудников, а нужно 100. Ну и выигрывают этот тендер те, кто, как известно, заявит меньшую сумму. Ну ладно, приходит к нам эта амуниция по выигранному тендеру и она плохого качества. Да, можно отказаться, но тогда остаемся без новой одежды, поскольку такой тендер только раз в год можно устроить. Еще один важный момент – для допуска к работе спасатель может иметь только 20% положенной амуниции.

— То есть в трениках и в майке, но в каске с фонариком.

— Вот положена для спасработ одежда Gore-tex. Она дорогая, но это стандарт. Однако если в процентном соотношении могут шапочку выдать с перчатками, то обувь тоже должна быть соответствующая. А нам выдают какие-то берцы, которые с утра натягиваешь со слезами на глазах и снимаешь их вечером тоже со слезами. Но де-факто они есть. И вот такие 20% уже дают тебе допуск к поисково-спасательным работам.

— Со спецтехникой тоже беда?

— Нет, со спецтехникой нормально. Но есть другая проблема – это обслуживание. А на это практически не выделяют средств. Там ребята что только не придумывают, чтобы все было на ходу. То есть на обслуживание выделяют средств по минималке.

— В общем, как обычно, выручают Кулибины.

— Да. Материально технический отдел как только не изгаляется, чтобы мы все были сыты, одеты и так далее. Но там средств не хватает.

— Что касается зарплаты. Видимо, тоже не высокие.

— Это так. Порядка 50 тысяч рублей. Если только пришел на службу, без стажа, то зарплата 45-46.

Хотя власти насчитывают уже около 80 тысяч среднюю зарплату по Якутии .

— А работа тяжелая. Весной начинаются паводки, потом пожары, поиски и так далее. И человека до глубокой осени дома нет. При этом он может быть дома, но себе не принадлежит, поскольку всегда могут поднять. Кстати, наших спасателей лишили ненормированности. А это плюс десять дней к отпуску и доплата. Но, несмотря на такое лишение, каждый спасатель находится на готовности. Будь то выходной или ночь, тебе звонят и говорят: нужно ехать в коммандировку. По закону могу ответить: нет. Но мы, тем не менее, ездим. Потому что понимаем, что нужно ехать. Мы – спасатели. Но нам ничего не доплачивают за это. А вот при ненормированности, помимо льгот, о которых я сказал, еще бы и оплачивали эти сверхурочные.

То есть ненормированность фактически осталась.

— Кстати, конторские в службе идут как спасатели. И вот у них, как ни странно, стоит ненормированность. Большинство из них являются спасателями, но де-факто они не принимают участие в поисково-спасательных работах. Отдел кадров, бухгалтерия и так далее. Им в ночи никуда срываться не надо.

Еще момент: мы числимся как обыкновенные работники и пойдем на пенсию по низшему окладу, а конторские как инженеры. Хотя для спасателя первой категории обязательно иметь высшее образование. Но даже спасатель первой категории идёт по низшей ставке.

— Регион у нас паводкоопасный, пожароопасный. Происходит это каждый год. Работы для спасателей хватает всегда. Что, на твой взгляд, нужно изменить, привнести в Службу спасения?

— Пожелание руководству – послушать свою совесть. Высказать, что они хотят для службы, какой они хотели бы её видеть. Ведь они её организовывали. А может быть, уйти, если уже перегорели. У кого глаза горят – это ребята от 30 до 40 лет и это в основном руководители отделов. А те, кому за 60, должны уйти на пенсию и дать работать молодым. Только в этом случае будет работать служба.

— Но вот придут и столкнутся с системой.

— Но в молодом возрасте ты еще найдешь работу, а вот когда тебе за 60, уже нет. И ты будешь сидеть. И эти молодые, считаю, могут изменить ситуацию.

— Насколько я понимаю, что еще важно, если примут этот закон, который бы приравнял регионалов к федералам.

— У молодых энергия и уже есть достаточный опыт работы. И ими не смогут манипулировать вышестоящие инстанции. Это максималисты, который горят за свою службу. А те, кто там сейчас сидят, – они горят не за службу, а за свое место. Руководящий состав, считаю, должен быть до 45 лет – потом надо менять. Это еще и потому, что начальники должны непосредственно принимать участие в ликвидации ЧС, а это требует хорошего физического здоровья и подготовки.

Из кабинета увидеть реальное положение дел в очаге опасности нереально. Считаю еще, что руководителя должны выбирать сами сотрудники из числа достойных. А что касается закона, то в случае его принятия не было бы такой текучки кадров. Люди могли бы спокойно работать по 15 лет на службе.