Андрей Заякин: Референдум по Конституции России - это будет не голосование, а рисование результатов

YAKUTIA.INFO. Я занимаюсь наблюдением на выборах с 2011 года и не пропустил ни одной федеральной избирательной кампании. Был наблюдателем или членом избиркома с совещательным голосом на участковых и территориальных избирательных комиссиях. Видел изнутри ежедневную работу избиркома Республики Саха (Якутия) в 2016 год (кстати, весьма достойную).

На посольском избирательном участке в Риме пожухлый КГБшник пытался меня выпереть за то, что я совершил страшное нарушение – ел пирожок. Я ходил по спальному району Москвы с урной для надомного голосования и списком людей якобы «позвонивших в избирком с просьбой проголосовать на дому» - звонившие оказались покойниками. Ловил автобусы карусельщиков в Туле. В прошлом году мне доводилось сидеть в территориальном избиркоме московского района Гольяново практически до утра, чтобы не допустить переписывания протоколов в пользу видного единоросса Метельского.

* Андрей Заякин - физик, сооснователь сообщества диссернет , известного своими разоблачениями плагиаторов, в том числе Е.И.Михайловой и других республиканских чиновников. Родился и вырос в Якутске. Работал в ряде известных европейских университетов - в Берлине, Мюнхене, Перудже, Сантьяго ди Компостела. В настоящее время - редактор дата-отдела Новой Газеты. Лауреат премии "Редколлегия". В 2016 г. участвовал в выборах в Госдуму по Республике Саха (Якутия) от партии "Яблоко". Ученый секретарь Комиссии РАН по противодействию фальсификации научных исследований.

Российское наблюдательское сообщество – один из последних живых институтов гражданского общества. После фактического упразднения суда как независимой ветви власти, политической смерти парламентских «оппозиционных» партий, поглощения околовластными структурами ранее независимых федеральных СМИ, – наблюдатели оказались силой, с которой те, кто ныне правят Россией, вынуждены был считаться.

Почему это так? Почему режим может не обращать внимания на правозащитников в судах, на требования оппозиционеров иметь право участвовать в выборах, но не мог игнорировать наблюдателей? Ответ – потому что голосование в нашей стране проходит по очень разумной и очень жесткой бюрократической процедуре, форма которой строго регламентирована. А в отличие от содержания общественных институтов, которое с легкостью размывалось, форма этих институтов, как правило, до сих пор вызывала у нынешних властителей России некий пиетет и суеверное уважение.

Ровно поэтому возможно парадоксальное суждение: в России за последние 10 лет было много голосований, но мало выборов. Выборы или референдум предполагают гораздо больше, чем просто голосование.

Голосование – это еще не выборы

Выборы или референдум предполагают, в частности, равенство в доступе к государственным СМИ; никак не может быть квалифицирована как «равенство» ситуация, когда на одной чаше весов - десятилетия агрессивной и лживой пропаганды одной партии, а на другой – несколько обязательных пятиминуток от другой партии. Выборы предполагают равенств в защите прав кандидатов, чего мы опять же не наблюдаем: кандидаты от «партии власти» разъезжают за казенный счет с охраной, кандидаты от оппозиции подвергаются нападениям гопников с кислотой и зеленкой, а то и с железным ломом. Наконец, - и самое главное – выборы предполагают равенство возможностей кандидатов зарегистрироваться; однако же кандидат, нужный «партии нынешней власти», будет зарегистрирован, даже если он принесет отксеренные подписные листы с позапрошлых выборов, в то время как кандидат от оппозиции может собирать подписи под видеозапись и с удостоверением у нотариуса, и все равно ему скажут, что подписи фальшивые. Некоторых не допустят и до стадии выдвижения кандидатур: одному скажут, что он украл сам у себя вексель, другому – что украл весь лес. То же касается референдумов: оппозиции не удалось ни разу довести инициативу по объявлению всероссийского референдума до реализации, даже в случае таких тем, как предложенный КПРФ запрет на повышение пенсионного возраста, где, казалось бы, практически стопроцентная поддержка голосующих была бы очевидна.

Чем полезны «невыборы»

Несмотря на то, что выборов, в полноценном смысле этого слова, в России в последние годы было мало, а референдумов – вовсе не было, до сих пор само голосование, как правило, оставалось по форме голосованием, а не бардаком. Это и позволяло наблюдателям документально фиксировать нарушения и давать точную оценку, сколько голосов на каждых выборах было украдено. В день голосования любой существенный огрех избиркома приводил к шквалу неприятностей, которые сыпались на его голову: жалобы, судебные иски (я такие иски подавал десятками), заявления о возбуждении уголовного дела, интерес СМИ к фальсификаторам. Все это – потому, что наблюдающим было, за чем наблюдать: законодательство прописывало как раз такие требования, чтобы наблюдение было реализуемым и имело смысл. В частности, закон устанавливал разумный срок для процедуры голосования (с 8 утра до 8 вечера), контроль за избирательной урной с момента ее запечатывания до момента ее вскрытия, возможность знакомиться со списками избирателей, возможность знакомиться с документами избирателя, удостоверяющими личность (без их копирования, разумеется), возможность сопровождать переносную избирательную урну, гласный и открытый для наблюдающих подсчет голосов, до недавнего времени – учет открепительных талонов. В этой системе при достаточном количестве независимых наблюдателей (3-4 человека на участок) прямые фальсификации в день голосования были практически невозможны.

И это давало «протестному электорату» возможность выразить свое отношение к выборам даже если те становились «невыборами». Можно было не ходить на голосование и, тем самым, снизив явку, делегитимизировать результат. Можно было проголосовать за «любого кандидата против партии нынешней власти». Можно было высмеять «невыборы», проголосовав вместо «административного кандидата» за спойлера - полного тезку снятого с выборов настоящего оппозиционера, как это был в одном из округов Москвы в прошлом году. Можно было проголосовать «против всех» (на тех выборах, где есть такая графа) – как это случилось в Алдане и Беркаките: такое яркое протестное голосование наделало шума и в федеральных СМИ.

Это даже не невыборы

Предстоящее «всероссийское голосование» по поправкам в Конституцию, однако, не просто не является референдумом в смысле, описанном выше. Оно не является голосованием даже по форме, потому что в нормах, по которым «всероссийское голосование» будет проходить, обнулены практически все элементы гражданского контроля, которые обеспечивали бы доверие граждан к голосованию.

Начнем с наблюдающих. Наиболее «сильные» по статусу «общественных контролеров» на выборах – это члены избиркома с правом совещательного голоса. Они имеют доступ ко всем документам и всем процедурам избиркома. Но на «голосование» по конституции ни одна политическая сила направить их не имеет права. Так что члены избиркома с правом совещательного голоса – обнулились. А их присутствие критично: член избиркома с правом совещательного голоса может наравне с другими членами участвовать в заседаниях, подавать свое мнение, и предотвращать нарушения процедуры голосования, не говоря уж о документальной фиксации нарушений.

Помимо членов избиркома с правом совещательного голоса за голосованием обычно наблюдают «наблюдатели». Это более слабый статус, но все равно позволяющий фиксировать нарушения. «Наблюдателей» на этом голосовании будет направлять Общественная палата. Можно по-разному относиться к этому псевдопарламенту, состоящему из назначенных представителей общественности; однако очевидно, что ни о какой независимости от правящей партии тут речь не идет. Поэтому собственно «наблюдатели» на этих выборах – эффективно «обнулены».

Наконец, общественными контролерами могут быть представители СМИ. У них статус еще слабее, в частности - не со всеми документами они могут знакомиться. На нынешнем голосовании я аккредитуюсь при ЦИК – благодаря тому, что являюсь штатным сотрудником федерального СМИ. Но штатных сотрудников СМИ в сотни раз меньше, чем обычно бывает наблюдателей-волонтеров на нормальном голосовании.

Но главное – даже не кто будет наблюдать, а в каких условиях и как долго. Особенность нынешнего голосования за «обнуление» – неограниченная и безусловная возможность любых граждан голосовать досрочно с 25 июня, т.е. целую неделю. Это значит, что даже если бы и днем, и ночью на участках были независимые наблюдающие, их потребовалось бы в 14 раз больше (7 суток, считая ночные часы – против 12 часов обычного голосования) – вряд ли хоть кто-то, даже журналист, которому редакция дала поручение писать об этом голосовании, сумеет пробыть на участке 168 часов подряд! Такой наблюдатель просто «обнулится» от голода и жажды. Наблюдатели – это волонтеры, у них есть нормальная работа. Работодатель, наверное, такого работника тоже «обнулит». Следовательно, сплошного наблюдения – а только такое наблюдение имеет смысл для контроля и явки, и поданных голосов – на этом «голосовании» не будет.

Почему важно «сплошное» наблюдение? Да потому что мы, наблюдатели, видели тысячи раз как фальсификаторы кидают аккуратные пачки бюллетеней в урны. Мы тысячи раз видели, как в списки избирателей вписывались данные людей, которые и не думали ходить на избирательный участок в этот день. Никакое опечатывание помещения, урны или списков не спасет. Стоит наблюдателю оставить урну или списки без присмотра –результат его предыдущих наблюдений обнулен. Поэтому профессиональные наблюдатели никогда не наблюдают в одиночку.

Ну и электронное голосование на этих выборах – это просто сплошной фейк. Чисто теоретически нет и не может быть способа, который обеспечил бы одновременно и контроль за списком голосующих (т.е. что голосует в самом деле избиратель, а не бот), и соблюдение их анонимности. Т.е. голосуя электронно, вы в принципе не можеты быть уверены, что ваше начальство на работе не узнает ваш голос. Но все на самом деле еще хуже: недавнее расследование телеканала Дождь продемонстрировало, как просто оказалось мошенникам набрать безымянных сим-карт и зарегистрировать с очень небольшими затратами десятки аккаунтов задешево (75 рублей за каждый аккаунт) с помощью украденных баз персональных данных. При создании аккаунта, позволяющего голосовать, избиратель может очно никуда не являться и никому не показывать паспорта. Поэтому электронное голосование можно считать полностью обнуленным и даже не подлежащим обсуждению.

Что делать?

Итак, сама процедура «всероссийского голосования» делает его ничтожным. Ни голосование «ногами», ни электронное, не влияют вообще ни на что: ни на явку, ни на итоговый результат. При фактическом отсутствии наблюдателей и масштабном выявленном мошенничестве с электронными аккаунтами, это не голосование, это рисование. Если в обычном голосовании каждый голос и каждый пришедший на участок избиратель затрудняет жизнь фальсификаторам, то сейчас этого не будет. Зато в условиях эпидемии хождение на участок опасно для жизни.

Единственное, что можно тут посоветовать – уже не избирателям, а членам избиркомов. В Республике более 3000 человек заболело COVID-19, за 18 июня – 99 новых заболевших. Скончалось 24 человека. Ни о каком «плато» или приостановке эпидемии по указу Ил Дархана речь не идет. Члены избиркомов вправе не ходить на это «голосование», никого не предупреждая. Никто не имеет права их за это исключить из избиркома – нет для этого процедуры! Кажется, это единственно разумный способ действовать в условиях так называемого «голосования» за «обнуление».